Как кузнец Егор ковал свою свободу

Крепостной Егор Кузнецов-Жепинский десятилетиями пытался своим трудом удивить и порадовать хозяина — заводовладельца Демидова. Кузнец изобрел прокатный стан для железных листов, рудоподъемную машину для шахт, ножницы для разрезания железа, принес хозяину-промышленнику море денег и славы, а потом решил заработать своим талантом собственную свободу.

Во время Великой Отечественной войны один из солдат, охранявших в Нижнем Тагиле металл для переплавки, увидел в груде железа что-то странное: красную расписную дощечку, покрытую цветами. Она была потертой, но в узоре ясно виднелись очертания циферблата, над которым выступали фигурные стрелки. А еще бросалась в глаза табличка с выгравированной датой: 1775 год. Солдат стал разбирать лом и понял, что дощечка — это лицевая сторона какого-то старинного механизма, который пролежал тут неизвестно сколько лет. Солдат подумал, что это может быть чем-то ценным, и отнес предмет историкам.

Историки выяснили, что солдат нашел в груде лома старинные астрономические часы, которые когда-то весьма точно показывали время суток, а также восхода и захода Солнца, фазы Луны, год, месяц и число. Кроме того, в часы был вмонтирован календарь с именами святых на каждый день и небольшой музыкальный механизм, наигрывавший шесть разных мелодий. С торца же размещен автоматон: миниатюра медеплавильного цеха с маленькой бронзовой куклой мастера, который под музыку работает с наковальней и крошечной печью.

Благодаря еще одной маленькой табличке с гравировкой историки смогли установить имя создателя механизма и выяснили, что в течение двух десятилетий эти часы проектировал, собирал и отлаживал уральский мастер-самоучка Егор Кузнецов. Он был крепостным, и эти часы должны были купить ему свободу.

Крепостной

Егор родился в 1725 году в Выйске и фактически вырос в кузнице своего отца Григория, где работал вместе с братьями с самого детства. «Человеком он был упрямым и свободолюбивым, но при этом старательным и действительно талантливым, — рассказал заведующий историко-техническим музеем „Дом Черепановых“ Евгений Ставцев. — Кузнецов был из семьи старообрядцев, а они люди очень своенравные и честные, за это их предприниматели особенно ценили».

Вся семья была крепостной и принадлежала крупным уральским землевладельцам и заводчикам Демидовым. Кузнецовы работали на фабрикантов поколениями — сначала как кузнецы, а потом и как рабочие их заводов, — и эта работа была нелегкой. На металлургических производствах Демидова медные листы производили вручную. Кузнецы расплющивали раскаленный слиток молотами до тех пор, пока не получалась равномерно тонкая пластина, годная для лужения или, например, пайки корпуса самовара.

Это была малооплачиваемая работа, и крепостные Демидова однажды вышли на забастовку, требуя, «пускай заводосодержатель их наймует вольными платами» сверх подушного оклада. Кузнецов тоже участвовал в стачках и был арестован. Это произошло в 1763 году, когда он был уже слишком ценным специалистом, чтобы отправлять его на каторгу, как остальных. Кроме того, у Кузнецова уже был готов план освобождения.

Помощник мастера

Егору было 27 лет, когда он стал помощником мастера на Выйском медеплавильном заводе Никиты Демидова. Мы не знаем, когда именно кузнец решил выйти из крепостных, — возможно, после того, как женился и завел детей, — но достоверно известно, что план освобождения себя и своей семьи у него созрел к 30 годам.

В 1755 году Кузнецов решил сделать Демидову подарок: создать часовой механизм, который мог бы сравниться с автоматонами европейских мастеров. Поющие машины, танцующие куклы, идеально точные солнечные часы — русские дворяне любили такие дорогостоящие игрушки. Они стояли в усадьбах и императорских дворцах как примеры высших достижений западной механики и инженерии.

Кузнецов решил, что в его подарке будет все: и астрономические часы, и музыкальная шкатулка, и автоматон. Хозяин Кузнецова был богат и мог позволить себе что угодно, но все же происходил из купеческого сословия. За подарок, достойный дворянина, он, возможно, сделает Кузнецова человеком, достойным свободы.

По крайней мере, так можно реконструировать логику Егора из нашего времени, потому что мы знаем о кузнеце только по документам и из-за его специфического имени. За сложный характер и придирчивость Егор получил у товарищей по кузне прозвище Жепинский. Так его и стали везде записывать: Егор Кузнецов-Жепинский.

Кузнецов не был часовым мастером, не обучался в университете астрономии, физике и инженерному делу — все это ему предстояло освоить самостоятельно. И, по всей видимости, он учился методом проб и ошибок, пока поднимал производство своего хозяина Никиты Акинфиевича Демидова. У того всегда было много работы для толковых кузнецов.

Мастер

В 1762 году Демидов перевел Егора с Выйского медеплавильного на Нижнетагильский завод и приставил к «выполнению сложных заказов и обучению молодых мастеров».

Одним из таких сложных заказов стало решение проблемы шахты медного рудника, которую постоянно затапливало грунтовыми водами. Кузнецов изобрел водоотливную и рудоподъемную машины, в которых использовал идею непрерывных ковшей, — такими сегодня оборудованы землечерпалки, экскаваторы и многоковшовые погрузчики. В том же году Кузнецов разработал воздуходувные мехи для доменных печей и механические ножницы с водяным приводом, позволяющие резать крупные металлические листы. Над часами Кузнецов к этому моменту работал уже пятый год.

В 1770 году Демидов отправляет кузнеца на своего рода курсы повышения квалификации на тульские и брянские заводы. Тула на тот момент еще не столица точного машиностроения России, но мастера-оружейники работают здесь с механизмами гораздо более тонкими, чем промышленные молоты. После года обучения в Туле местный оружейник отчитывается в рапорте Демидову об обучении Кузнецова: «Я по повелению Вашего Высокородия с ним на брынские заводы ездил для посмотрения токарных станков немецкого манера, как точат большие валы, и винты, и резных машин колеса или круга, резную и плющильную машину с обстоятельным показанием от мастеров, и точат весьма аккуратно: и таких станов поныне нет нигде».

В том же письме мастер рассказывает, что Кузнецов-Жепинский уже освоил все, чему его здесь могли научить, а винтовку его изготовления генерал Афанасий Семёнович Ярков после личного осмотра оценил так: «Смотря на винтовку, говорит, что ты от господ прислан не учиться, а посрамить наших мастеров; и в тот же час приказал нашим мастерам сделать, и поныне никто такой не сделал».

Над часами Кузнецов на этот момент работает уже 15 лет. Готовы они будут через пять, а пока он возвращается на Урал и продолжает с новыми знаниями и навыками заниматься проблемами Нижнетагильского завода.

Почти сразу по возвращении, в 1772 году, Кузнецов создает первый прокатный стан непрерывного действия. Ранее на фабриках Демидова медные листы делались вручную, а теперь для этого появилась специальная машина, которая приводилась в действие водяным колесом. Однако внедрить разработку Кузнецова не удалось: усилие приводов водяных колес, использовавшихся на заводах, оказалось недостаточным, и переоборудование прокатного цеха пришлось отложить.

Изобретение, впрочем, не пропало и потом пригодилось ученикам мастера, Фёдору и Ивану Макаровым, разрабатывающим катальные машины, а также Степану Козопасову — создателю машины для точки тяжеловесных валов и изобретателю способа лужения листового железа на английский манер. Один из самых знаменитых учеников Кузнецова, Ефим Черепанов, в 1833 году вместе со своим сыном Мироном построил первый паровоз, а в 1836 году — первую в России железную дорогу.

Инженер

К 1775 году астрономические часы были готовы и расписаны нижнетагильскими художниками. Егор Кузнецов принес свое изобретение Демидову, но вместо вольной получил от хозяина только слова благодарности. «Никита Акинфиевич решил, что такого мастера отпускать никак нельзя. Поэтому оставил Кузнецова в крепостных», — говорит Евгений Ставцев.

Кузнецов оказался в тупике, но работать не перестал. Он совершенствовал производственные мощности демидовских заводов, которые во второй половине XVIII века были одними из самых крупных и процветающих в стране. Но и мечту заработать вольную Кузнецов-Жепинский не оставил.

На то, чтобы придумать нечто еще более впечатляющее, чем многофункциональные астрономические часы с автоматоном, у мастера ушло еще 10 лет, и в 1785 году он начал строить музыкальные механические дрожки. В течение 16 лет Кузнецов трудился над проектом полноразмерной кареты на трех человек, в задней части которой встроен дорожный оргáн и верстомер.

Когда дрожки ехали, из 15 органных труб, воздуходувных мехов и специального устройства звучала одна из 20 мелодий, записанных на механических носителях. В частности дрожки наигрывали дошедшие до современности народные песни XVIII века «Во саду ли, в огороде…», «Ах вы, сени…», «Во лузях» и, конечно, «Во кузнице». А верстомер на шести циферблатах показывал пройденный путь в верстах и саженях. Сегодня это устройство считается одним из первых функциональных спидометров в истории.

Существует еще один портрет мастера, выполненный в таком же лубочном стиле и тоже кисти Дубасникова. Сегодня им иллюстрируют бóльшую часть биографических статей об инженере.

Неизвестно, как воспринял бы дрожки Никита Акинфиевич Демидов, на которого до этого работал Кузнецов: к моменту, когда карета была готова, заводовладелец был уже два года как мертв, а мастер и его семья принадлежали его сыну Николаю. Новый хозяин, увидев феноменальную машину, решил похвастаться ей перед императором России.

Свободный

В 1801 году Демидов отправил Егора с музыкальными дрожками в Москву. Мастер успел доехать как раз ко дню коронации Александра I. Император отреагировал не то чтобы равнодушно, но подарил дрожки своей супруге, императрице Марие Федоровне, и вместе с ними передал в ее ведение мечту о свободе уже 76-летнего крепостного инженера. Императрица подарок приняла (на дрожки Кузнецова можно посмотреть в Эрмитаже), но не смогла даровать вольную мастеру. Кузнецов решил не сдаваться.

Егор стал обращаться к князьям, которым он запомнился на коронации, с просьбой посодействовать в подписании вольной. Он ежегодно отправлял им письма. В нижнетагильском музее сохранились обращения Кузнецова к министру юстиции князю Павлу Лопухину с прошением ускорить решение об освобождении от крепостной зависимости. В 1804 году Лопухин написал письмо Демидову, в котором говорит о желании выкупить Егора Кузнецова и всю его семью.

«Демидов и Лопухину попытался отказать, но в 1804 году „механик искусный, сведущий и опытный“ по приказу императора России был освобожден», — говорит Евгений Ставцев, хотя в документах о вольной как главная движущая сила, помимо самого Кузнецова, фигурирует только князь Лопухин.

Отпускная грамота, которую Николай Демидов в итоге был вынужден подписать, гласит: «Отпустил я, Николай, крепостных моих заводских людей Егора, Григорьева сына, Кузнецова (он же приватно и Жепинский) с женой его Акулиной Даниловой и девицу Настасью Андриянову, дочь Ошиткову».

На тот момент Егору Кузнецову-Жепинскому было 80 лет. Он ушел из жизни всего год спустя, но ушел свободным человеком, вызволившим из крепостной зависимости всю свою семью, сына своего брата и всех своих потомков. Часы его работы можно увидеть в нижнетагильском музее «Дом Черепановых». Они отреставрированы, работают и могут играть мелодии, которые Кузнецов-Жепинский заложил в них 250 лет назад.

Автор: Наталия Хомякова